Век криминалистики - Страница 38

Перекрестный допрос, предпринятый Бутом и Беннетом, с первых же фраз показал шаткость их позиций. Не будучи компетентными в области дактилоскопии, они не придавали значения ни ненависти Фолдса, ни ложной значительности Гарсона. Ничего не подозревая, они из самых лучших побуждений подчеркивали то, что им подсказал Фолдс. А именно: снимки, представленные Коллинзом, содержат такие различия, которые внимательному наблюдателю должны были сразу броситься в глаза и наглядно продемонстрировать безответственное легкомыслие Скотланд-Ярда.

Различия, которыми оперировала защита, представляли собой обычные мелкие отклонения, всегда возникающие из-за неодинаковости силы, с которой пальцы прижимаются к фиксирующей поверхности. Мьюир и Коллинз отреагировали на это молниеносно. Коллинз несколько раз подряд отобрал отпечатки большого пальца у присяжных, а затем наглядно продемонстрировал всему составу суда такие же «различия» в отпечатках пальцев, как те, на которые обращала внимание защита. Каждый из присяжных мог воочию убедиться, что эти различия не имеют ничего общего с основными узорами отпечатков пальцев, а именно только они и должны приниматься во внимание. Бессмысленный аргумент защиты был опровергнут. Из-за этого произошло ожесточенное столкновение между Бутом и Фолдсом.

Потеряв уверенность в компетентности своих экспертов, Бут и Беннет засомневались в целесообразности вызова в качестве свидетеля д-ра Гарсона. А возможно, они по искоркам в глазах Мьюира угадали, что он готовит им сюрприз, способный уничтожить Гарсона, если тот подвергнется перекрестному допросу. Тем не менее, когда в распоряжении защиты не оказалось других средств, она все же решилась пригласить Гарсона. Ее опасения были не напрасны – поражение было еще значительнее, чем тогда, когда защита следовала советам Фолдса.

Мьюир предъявил суду письмо. Не писал ли д-р Гарсон ему, обвинителю? Не предлагал ли в нем д-р Гарсон свои услуги эксперта обвинению, прежде чем выступить экспертом защиты? Как д-р Гарсон сможет объяснить это двурушничество? Осталось не высказанным вслух, но всем понятным, что Гарсон обвиняется в своей готовности выступить с заявлением, совершенно противоположным тому, что он говорит теперь, если бы обвинение только согласилось воспользоваться его услугами, удовлетворив тем самым его жажду публичного признания. Гарсон побледнел, посмотрел вокруг и упрямо произнес: «Я – независимый свидетель». Больше он не успел ничего добавить, его перебил судья Чэннел. «Я хочу сказать, – заявил он сердито,– что этот свидетель совершенно не заслуживает доверия...» И предложил Гарсону покинуть свидетельское место.

«Это была победа Мьюира»,– сообщал один обозреватель тех лет. Защита потерпела поражение в борьбе с отпечатками пальцев. Судья Чэннел, напутствуя присяжных, при всей своей сдержанности счел нужным отметить, что, без сомнения, отпечатки пальцев в определенной степени имеют силу доказательства. Поздно вечером, около 22 часов, после двухчасового совещания присяжные вернулись в зал заседаний. Воцарилась напряженная тишина. Затем присутствующие заслушали вердикт присяжных. Он гласил: «Альфред и Альберт Стрэттоны виновны». Затем судья Чэннел произнес приговор: «Смертная казнь через повешение». Поток взаимных обвинений, который стал вырываться из уст обоих осужденных, только подтверждал справедливость приговора. Стрэттоны заплатили за свое преступление жизнью.

Процесс над Стрэттонами знаменовал собой первый важный этап на пути к полному признанию дактилоскопии в судопроизводстве.

Система Генри распространилась в Великобритании, Шотландии, Ирландии, в британских доминионах и колониях. Одновременно она прокладывала себе путь в Европе и по всему миру.

13

Париж. Слава Бертильона угасла. Бельгия, Голландия, Германия, Венгрия, Испания, Италия отказываются от бертильонажа. Дело Шеффера. Бертильон злится на судьбу. 1911 г.– похищение «Моны Лизы». Вор оставляет отпечатки своих пальцев, но Бертильон их не находит. 1914 г.– смерть Бертильона и конец бертильонажа во Франции. Отпечатки пальцев на пути в Новый Свет.

Несомненно, для изобретателя подлинная трагедия обнаружить, что его открытие, которое только что завоевало весь мир, вытесняется другим, новым открытием, которое сводит на нет все его усилия. Именно такая судьба ожидала Альфонса Бертильона в те дни, когда дактилоскопия пустила глубокие корни в Англии. Другой человек, возможно, не проявил бы раздражения, а постарался бы понять и принять неизбежное, тем более если его имя уже вошло в историю. Бертильон был и останется человеком, проложившим научным идеям путь в криминалистику. Он был и останется пионером использования фотографии в криминалистике. Он был и останется основателем первой в мире криминалистической лаборатории. Но его упрямому характеру не хватало благоразумия и великодушия. На его глазах утрачивались те позиции, которые только что завоевала его система измерений, и с этим он не мог примириться.

Как и в 1896 г., когда решительный начальник уголовной полиции Дрездена Кёттиг (ставший впоследствии полицай-президентом) своим примером способствовал введению антропометрии в Германии, так и теперь город Дрезден возглавил переход немецкой полиции к дактилоскопии.

Важную роль в этих преобразованиях сыграл тогда еще двадцатилетний молодой человек, которому впоследствии было суждено войти в историю немецкой криминалистики,– Роберт Хайндль.

Хайндлю – студенту, изучавшему право в Мюнхене,– случайно попал в руки один английский журнал со статьей о работе Генри в Индии. Он написал в Калькутту, попросил прислать ему для ознакомления материалы по основам дактилоскопии и, получив их, разослал меморандумы полицай-президентам всех крупных городов Германии. В них он призывал обратиться к дактилоскопии.